dead lesbian

Плавно вводить читателя в историю – не мой стиль. Погружать сразу на полную, без прелюдий и объяснений, и начинать долбить образами, как девственник, впервые дорвавшийся до женщины – вот, как мне нравится начинать. Завязка, развитие, кульминация, что там и в каком порядке должно быть – не имею понятия. У меня тут колесо графомании, которое я вращаю, чтобы спонтанно начать разговор, а там уж как пойдет.

Ночью я спал и видел себя летающей лягушкой, в компании героев сражавшимся в подземелье с гигантским орком. Потом был заброшен в далекие края, где земля была соткана из кучи лоскутков очень ярких текстур, как в третьих героях, а я ползал по ней и удивлялся количеству живности, копошащейся в ворсинках травы. Пока я спал, сестра спасала младенцев из-под завалов здания. Одного, второго, третьего и еще. Маленькие, чумазые, но живые и целехонькие. Она рассказала мне свой сон, а мой затылок рассказал мне, что все это значит.

Решение принято, стою на остановке, пытаюсь осмыслить брошенные случаем мне в лицо кусочки паззла. Настроение быстро уходит и я уже не могу точно сказать, мир блекнет под натиском тоски и мятежных мыслей или напротив – сгущающиеся краски реальности стимулируют хандру. Отчетливо вижу, как все портится, как протухает свет. Срочно нужно менять решение или уже оставить все, как есть. Две разных остановки соответствуют двум разным маршрутам и двум разным конечным точкам. Пытаюсь переосмыслить свое решение под влиянием дурно пахнущей действительности.

Передо мной дома индустриальной эпохи, покрытые тенью. Рядом люди, желающие попасть в тот же автобус, что и я. Он очень долго не появляется на горизонте. Как будто дает мне время подумать. Как будто мне не стоит на нем ехать вовсе и что-то или кто-то изо всех сил задерживает светофорами этот транспорт. Как будто обо мне кто-то заботится. Под старость Юнг скатился в мистику и чуть ли не эзотерику. Конечно, я не Юнг, но с каждым годом все менее юн, чтобы, ребячески закрыв глаза руками, думать, что передо мной ничего нет.

Думаю обо всем отрывками, а главное о том, стоит ли мне отказаться от взятого курса и пойти на другую, по предположению, ничем не лучшую остановку. Прокручиваю в голове: разговорился с преподавателем. Речь о фатализме, и вот, она рассказывает, как копила на свою первую машину, а заполучив ее, стала нечеловечески часто попадать в дтп. Вспоминаю нашу общую знакомую.

-Она мне года три назад, когда у нее в жизни что-то начало меняться, ляпнула про транссерфинг, ну, я похихикал, сказал «лол, не мое» и отложил до лучших времен. Так вот, там одна из тем, как раз в том, что, ежели на достижение чего-то вкладывать очень много личных ресурсов, то, мол, вероятность неведомой негативной херни сильно возрастает. И чуть ли не такой же пример приводится.

Продолжаем переговариваться о жизни и всяком. Она сделала карьеру, а теперь вот преподает.  Говорит что-то про выбор работы и естественный ход вещей. Бросает «будешь ли ты заниматься тем, чем занимаешься, если тебе за это не будут платить?». Говорит, что всегда хотела простой скромной обеспеченности, лишь бы жить, а работа – для души, а не для денег. Вспоминаю свои подростковые представления о том, как я хочу жить. Эта же формула. И убежденность в том, что на верные рельсы встал. На то самое, что еще в детстве, считай, выбрал, только недавно решился. Говорит что-то про тропинку души и про внутренних животных. Вспоминаю, что сегодня во сне я был летающей лягушкой. Обращаю внимание на эти фразы, вроде бы вскользь брошенные, а они, возможно, и есть самые важные, как в тех же транссерфингах говорилось.

Упоминаю в разговоре все недавно актуальные для меня темы, тезисы в пользу существования мирового правительства и всяческих теорий заговора. Она рассказывает про медийщиков-друзей, которые буквально сошли с ума на этой почве. Потом как-то невзначай рассказывает про умудренного жизнью и образованием человека лет пятидесяти, ее наставника, по совместительству советника мэра, мол он кучу стран объездил и всякому поучился и теперь вот за пару месяцев до всяких важных событий ей инфу сливает. Мол случится то-то и то-то, и будет так-то, вот потому-то и потому. И про Украину он ей рассказывал, а теперь вот говорит, что через полгода в России будет ну просто крах. И я почему-то и ей верю и дядьке этому. Уходим в какие-то другие темы, продолжаю катать вату, выискивать еще интересное. Рассказывает про какую-то женщину, мол, на ЦРУ работает, пытки придумывает. Местная, дама русская. Как раз подруга дядьки этого умудренного жизнью. Вот так нюанс, думаю. Вслух ей ничего не говорю, а про себя подмечаю связь таких вот немаленьких людей. А она заканчивает на том, что себя решила ограждать от всяких лишних размышлений, чтобы не съехать.

Стою на остановке, а автобус все не идет. И людей становится больше. И в другие маршрутки они забиваются, и я предвкушаю гнилую поездку и плесневелое настроение и слитую в унитаз жизнь. Тлен туманом по извилинам стелется, продолжаю все думать и крутить.

По работе второй месяц ожидание тянется. А почему так долго, а вдруг что-то не так, суетиться мне сейчас или нет. Представляю: вот поеду я, вдруг, работать за границу, а потом, как этот дядечка непростой говорит, все раз, и испортится в стране моей родной, и работа моя накроется. И останусь я без денег гастарбайтером за бугром. И самолеты летать перестанут, и революции при факелах понесутся с вилами и всяким таким, а мне даже к родным не вернуться. Пока на билет домой денег соберу. Да и вообще далеко от дома – отрезанный от мира своего. Дома-то лишиться.

Резко звучит сигнал проезжающей мимо машины. Грозит своим воплем пешеходу, перебегающему дорогу. Как будто мне звучит. Хемингуэй тут вспоминается со своим колоколом. И дама из друзей семьи на похоронах дедушки, сказавшая, что колокол всегда звонит по нам, еще живущим. Жутенько. Прохладно и пасмурно. Все тягостней становится и ехать мне на этом автобусе не хочется и в другом смысла не вижу. Что-то надо решать, как-то защититься от всяких напастей.

Друзья мои с последней работы в своих трипах, прочуявшие про надвигающуюся катастрофу под страной. Если не под всем миром. Все те разговоры прошедших месяцев. Мистика, да и только. С другой стороны – ну, положим, во мрак средневековья никто не погрузится. Допустим, останься я тут, без дробовика шансов на выживание у меня немного, а там хоть бананы на деревьях растут, с голоду не помру. Да и не так уж все катастрофично, особенно, если, на всякий случай, сразу бабло на обратную дорогу отложить. Собрать, так сказать, экстренный чемоданчик на случай прихода масштабного пиздеца. Подумал так и полегче стало. Однако в эту сторону ехать что-то уже совсем не хочется. Погода не та. И люди вокруг не те. Предчувствие, да и все тут.

Отвлекаю себя ерундой какой-то, а потом, обманув собственное сознание, неожиданно шагаю прочь с этого места, от остановки скверной и домов этих неприглядных напротив. В руке моей рюкзак, идется легко, вопреки ожиданиям. Понимаю, что скрываюсь от страха. Понимаю, что стыдно как-то суеверию поддаваться, но такого чувства сильного в жизни не было. Пару шагов от остановки сделал и как в эльфийский лес погрузился, такое умиротворение сразу, просто сказка. Машины стихли, вокруг деревья, между домов, в яркий цвет окрашенных, солнце светит. И тут же от сердца отлегло, паззлы вместо того, чтобы меня по лицу хлестать на свои места приземлились, а я иду такой довольный, уверенный, убежденный напрочь в правильности своего решения по перемене маршрута и планов. Иду, а сам осторожно, чтобы сомнения не пробудить, оглядываюсь мыслями: а интересно, что там ждало меня. Судя по ощущению, что-то настолько скверное, что в жизни еще не бывало. А было всякое.

На интуитивно обретенной остановке солнце светит. Погрузился в автобус, и как будто из болота сам себя вытянул. Огляделся, народу много, охота читать книгу, а негде. Приметил место рядом с кабиной водителя, там опереться можно, но чуть ли не как на сцене буду перед всеми пассажирами. Стесняюсь. Понимаю, что надо, надо дать себе что-то формирующее лучшее настроение, лучшее ощущение жизни, а значит, что стеснение надо отбросить. Удобно расположился, поставил сумку на пол, читаю книгу. Солнце подсвечивает буквы и даже нет дорожных заторов на моем пути.

Едем по мосту, волны по реке, набережная в любовных признаниях. Солнце подогревает спокойствие, заполняющее меня как тестом дрожжевым. Чувство такое, будто я самый важный в своей жизни выбор сделал. И правильнее этого никогда ничего не выбирал. Прикидываю. Моя первая школьная подружка и преподаватель, которая с ней как-то вдруг вместе работали. Схожие взгляды на мироустройство. Маленькие все эти причудливые случайности, совпадения и сходства. Лица людей, которых ты впервые видишь, и знаешь точно, что в этой вашей встрече есть что-то эдакое. Что-то сродни гравитации.

На набережной какой-то парень в спортивном трико и альпинистской обвязке, трос натягивает. Гадаю: то ли планеристы что-то запускают, то ли нужно сходить поглядеть, что там. Как раз моя остановка рядом.

Группа молодых ребят и пара тренеров. Со страховкой по очереди взбираются по опоре моста. Разглядываю, как парнишка липнет к камням, выискивает уступы и ухваты, пробирается вверх. За него немного тревожно. Не доверяю я этому тросу. Мимо со включенным сигналом проезжает скорая. Представляю, как он срывается, а скорая только что промчалась мимо. Но он успешно добирается до верха. А потом повторяет восхождение еще два раза. На третий мне уже не интересно и ухожу прочь.

На самых главных в городе часах десять минут седьмого. Иду к светофору, напротив идет подруга с университета. Решаю, обратить на себя ее внимание, как буду проходить рядом или поспешить домой. Останавливаюсь перед ней, замечает, радостно приветствует, вскинув руки для объятий.

Просчитываю расклады. Говорит, что как раз время пробок, предлагает прогуляться. Пересчитываю расклады. То ли просто чувствует что из вежливости должна со мной поболтать, раз уж я ей работу подкинул, то ли правда дорожная безысходность. И то и другое - думаю я, и соглашаюсь. Как-то спешно шагаем, обмениваемся последними новостями. Оседаем в парке, у нее кстати в сумке оказываются французские крекеры. Разглядываем воробьев и брусчатку, всматриваюсь в ее зеленые глаза. Скачем по темам и историям из жизни. Хорошо сидим. Про перспективы и настоящее рекламы, связей с общественностью и современных средств коммуникации. Про сложный мир, про больших и маленьких людей, про цели, планы и неотвратимость смерти.

Прикидываю. Люди, с которыми легко. Хотя, это, может быть, наш первый разговор, длящийся больше пяти реплик. Люди со схожим бэкграундом, хотя сами по себе и очень разные. Как будто бы мы просто все заранее договорились поиграть в эту жизнь. Ну, вроде как развлечься и научиться чему-то новому.

-Пока совсем не похолодало, предлагаю разойтись. Так, сказать, чтобы не портить впечатление от теплой встречи.

Вижу свое отражение в дисплее ноутбука. Это я такой? Это не я. Это какой-то бука. Самая большая в мире статуя – статуя Будды. Она значительно больше «Родина мать зовет». Представляю, как однажды начнется война и все эти гигантские статуи оживут и будут сражаться за нас. Мне кажется, против стометрового медного Будды ни у кого нет шансов.